Глава XIV
16 марта 1967 года Юра Гарнаев завершает плановое обследование перед очередным вылетом в Париж на верном Ми-6 со вторым пилотом Юрием Петером.
* * *
- Ну что ты все ругаешься, Шура!
- Так нельзя, Юра! Я не железная! Не успел приехать, как опять уезжаешь!
- Я и сам не ожидал, что так все обернется, но видишь…
Папины чемоданы стоят собранные в коридоре. Он уезжает во Францию, на очередной салон, представлять пожарный вариант вертолета Ми-6.
- Скажи лучше, что я тебе надоела! За последний год ты и месяца не был дома! Тебя дети уже забыли!
- Шура, успокойся!
- Да, «успокойся», как же! При живом отце дети, как сироты! Надоели эти твои командировки! Слышишь? Надоели!
Гудок автомобиля внизу.
- Шура, мне пора ехать. Давай спокойно попрощаемся.
- Спокойно? Ты предлагаешь мне спокойно попрощаться?! Сам едет в Париж, а мне опять возиться с детьми и на кухне с кастрюлями!
Входная дверь хлопает: машина долго ждать не может…
… Какой-то странный тихий вечер. Я что-то наигрываю на фортепиано. Мама целый день не выходит из своей комнаты. Какой-то шорох в прихожей… Легкие шаги… Или мне показалось…. Мама…
- Ты вернулся? — она всхлипывает.
- Да, Шура, — он смущенно улыбается, — вылет отменили, погода нелетная…
- Ты меня любишь?
- И ты еще спрашиваешь!
- Ты ведь ненадолго?
- Ну конечно: вот только покажем машины — и обратно…
Слезы текут у мамы по щекам не переставая.
- Ну успокойся, Шура, детка моя дорогая! Я вернусь, я обязательно вернусь!…
* * *
6 июня Юра пишет родным из Парижа:
«Здравствуйте, мои дорогие!
Ну вот и закончился Салон. К сожалению, для нас он оказался роковым: на нашей площадке было тесно, вертолеты стояли впритык, и при раскрутке лопастей две машины зацепились, когда я взлетал на Ми-6, с соседним Ми-8.
Американцы давили нас на показах техники своей массовостью.
Строев приказал облетать мне обе поврежденные машины и дать заключение: можно ли на них летать. Я это подтвердил, но все равно из Москвы срочно гонят на Ан-12 два комплекта исправных лопастей…
Показы прошли блестяще, но не для всех: так, сгорел при посадке «Мираж», хотя пилот, к счастью, остался жив. Но не повезло другому французу: при пилотирование «девяткой» он попал в струю идущего впереди самолета, упал прямо около нас и взорвался. Летчик погиб… Все остальные на салоне, слава Богу, уцелели.
Нагрузки на Салоне были огромные: полеты от зари до полной темноты; в Париж на Монмартр возвращался лишь для того, чтобы свалиться на постель и отключиться до утра.
За завтрак наши «дерут» с экипажа по 4 франка с носа, хотя его стоимость входит в стоимость гостиницы. Как шутит организатор поездки товарищ Богданов — «такова се ля ва!»
Приятной неожиданностью для меня было появление здесь в Париже Аси Миронова, передавшего посылочку с продуктами от вас.
Салон открывал Шарль де Голль; его встречал наш посол Зорин. Я их снимал на кинокамеру со втулки своего вертолета, интересно — что получится (погода была неважная).
На приеме участников в нашем посольстве было полно народу: генеральные конструкторы Яковлев, Микоян, Антонов; Зорин, Строев, Уткин, товарищи из ЦК и много приглашенных французов с дамами. Были дамы советского посольства, и несколько — из Союза, в том числе дочь Брежнева.
Сашеньке пистолет с пистонами купил и пересылаю с Уткиным. Лишь бы его при таможенном досмотре багажа не приняли за шпионское снаряжение! Вот была бы комедия!
Пока все. Обнимаю вас всех и целую. Папа Юра!»
* * *
… Какое-то странное лето в этом году… хотя погода, вроде бы, неплохая. Скучно в городе. Я закончила 8 класс, буду учиться дальше. Хотелось бы куда-нибудь съездить отдохнуть, но папы нет, он в командировке во Франции. Они там показывали на выставке свои вертолеты, теперь их пригласили поработать немного в Марселе. Этих французов там пожары замучили. Теперь вся надежда на русских летчиков.
… Междугородний телефонный звонок. Мама подбегает:
- Алло! Алло! Юра! Неужели это ты?! Откуда? Из Марселя? Тебе передали ботинки? Что? Жмут? Одевай носки! Что? Жарко? Тушите пожары? Шланг засорился? Говори громче! Что? Жарко? Летаешь без комбинезона? Кого? Галю? Да, дома…
Я подбегаю к телефону и хватаю трубку. Далекий-далекий, такой родной голос:
- Галенька! Деточка моя! Я скоро приеду и поедем на юг! Ты слышишь меня?
Я хочу что-то сказать:
- Папа! Я… Алло! Папа! Алло!…
Короткие гудки.
Мама стоит у стены. На ее лице мертвенная бледность, глаза закрыты.
- Что с тобой, мама? Сердце?
Она открывает глаза, но, кажется, не видит меня.
Ее губы что-то шепчут. Я прислушиваюсь.
- Он летает без комбинезона, там ведь его оградительная молитва зашита! Как же он без нее?!…
* * *
Скучно все-таки в городе… Когда приедет папа неизвестно. Впереди еще целый август. Я напросилась в пионерлагерь на третью смену. Уезжаем завтра…