Глава IV | Глава V | Глава VI | В оглавление
Глава IV
Начало 1957 года для Юры оказывается не самым удачным. В марте, в одном из испытательных полетов в сложных метеоусловиях на высоте 14 км, при опробовании опытного двигателя на самолете ТУ-16 возникает сильная тряска, грозящая разрушением конструкции самолета из-за аварии правого двигателя. Гарнаев для сохранения жизни экипажа и матчасти выключает поочередно все три двигателя. Находясь в сплошной облачности с неработающими двигателями, Юрий устанавливает причину тряски и запускает один исправный двигатель, на котором чудом дотягивает до аэродрома и совершает аварийную посадку.
Так же Юра выполняет первый полет на «Турболете» и проводит полный цикл его летных испытаний. По замыслу создателей «Турболета» речь идет о бескрылых вертикально взлетающих аппаратах, у которых подъемная сила создается винтами самолетного типа, либо реактивными двигателями. При этом с самого начала становится очевидно, что главным представляется обеспечение устойчивости аппарата на всех режимах полета и надежного управления. Актуальность задачи определялась в возникновении очередной приоритетной задачи: создание самолетов вертикального взлета и посадки. А в более дальней перспективе — обеспечение мягкой посадки на Луну и некоторые планеты солнечной системы автоматических станций и даже пилотируемых космических кораблей.
В 1957 году коллективу во главе с А. Рафаэлянцом и А. Квашниковым открывается реальная возможность разработки самолетов вертикального взлета и посадки.
Первым заданием Юры Гарнаева по теме «Турболет» оказывается подъем его в воздух на тросовой привязи, и он уверенно с ним справляется. Юра, много летавший на вертолетах, для полетов на турболете вертикальных режимов был подготовлен лучше остальных летчиков. Идущие следом перенимали у него методику пилотирования. Сегодня ветераны ЛИИ помнят, наверное, акробатические номера Юры, проделывавшиеся им на турболете: полеты вверх ногами, спиной вниз, на высотах вплоть до 100 метров. Именно после завершения испытания «Турболета» руководство Минавиапрома вводит Гарнаева в первую десятку летчиков-испытателей отрасли, относя его к «гвардии крылатых».
* * *
— Мама, мама, ну почему ты молчишь! Ну одень маску, давай поиграем!
Но мама как будто не слышит меня. Она куда-то напряженно смотрит, губы что-то тихо шепчут…
— Мама, ну ты же говорила, что нас повезут кататься на машине!
Она поворачивает ко мне голову. Наконец-то! Кажется услышала меня!
— Да, Галя, сейчас поедем…
… Ну вот, приехали. Как всегда на аэродром. Я оглядываюсь и вздрагиваю от ужаса. Что это за страшилище? Сверху какая-то труба, как рот, им оно, наверняка, ест маленьких детей! Балки — щупальца протянуло в разные стороны. На всякий случай стараюсь никуда не отходить от мамы. И вдруг страшный рев потрясает все вокруг! Как в самой кошмарной сказке на нас обрушивается вихрь. Я в ужасе прижимаюсь к маме и кричу:
— Мама, мама! Это Баба Яга! Сейчас она нас съест!
Мама крепко прижимает к себе мою голову. Я чувствую, как у нее дрожат руки, постепенно холодеют кончики пальцев. Сколько продолжается этот ужас — я не знаю. Знаю только, что теперь ненавижу все эти аэродромы, самолеты, летающие этажерки — все, что отнимает у меня моего папу.
* * *
Специфика работы с «Турболетом», тем не менее, не снимает с Юры других дел, связанных с испытаниями опытных реактивных самолетов.
В одном из испытательных полетов отказывают сразу два двигателя машины. Юра совершает вынужденную посадку вне аэродрома. Самолет, врезавшись в плотный снежный наст, разрушается. Но экипаж остается жив.
Уже потом, при детальном анализе летного происшествия, председатель аварийной комиссии подведет итог:
— Иначе, пожалуй, и быть не могло — я имею ввиду сохранение жизни летчиков, ведь Гарнаев — летчик-испытатель первого класса!
В этом же году Юра продолжает испытания опытных автопилотов на вертолете Ми-4, который считался давно освоенным аппаратом, известным своей высокой надежностью.
Вполне закономерно: по мере того, как круг решаемых с помощью Ми-4 задач быстро расширяется — множатся и экстремальные ситуации. Отсюда и актуальность поиска ответа на вопрос: что именно ожидает экипаж аварийного вертолета, если он однажды, помимо своей воли потеряет лопасти несущего винта?
Здесь очевидна предельная сложность и рискованность задачи, которую Юра Гарнаев бесстрашно решает в этом году: он проводит в воздухе отстрел лопастей на вертолете Ми-4 с покиданием аварийной машины на парашюте.
* * *
… Мы на море. Город называется очень красиво — Феодосия. Водичка здесь теплая-теплая! Мне папа купил круг, и я с ним теперь плаваю. Здесь много папиных друзей: дядя Витя Павлов, его жена тетя Рая, дядя Юра Шевяков, который часто катает меня на лодке…
Из дневника Юрия Гарнаева:
«… Необъятная синь южного моря… Желтый прибрежный песок и ласковый шелест волн… Но не красотами природы мы прибыли сюда любоваться.
Вертолет Ми-4, на котором мы сюда прилетели, выполнил свой последний перелет. Скоро он отправится в свой последний полет. Поднявшись однажды в небесную синеву, он лишится своих лопастей-крыльев, и, как раненный сокол, врежется грудью в сухую землю… Наш труженик Ми-4 уже налетал положенный ему срок без происшествий и вместо скучного пребывания после списания на авиационной свалке, на его долю выпала почетная миссия предстоящих уникальных летных испытаний.
Началась подготовка к испытаниям. Исполнители этой работы — мои верные друзья и испытанные многократно в серьезных делах соратники: С. Брен, А. Еропкин, А. Новиков, Б. Егоров и многие другие. Они тщательно проверили все звенья сложной цепи эксперимента. С идущих рядом вертолетов нужно будет заснять на пленку эту во всех отношениях уникальную работу.
Наконец все готово.
Назначен день генеральных испытаний. Накануне вечером я бродил с женой Шурой и маленькой дочуркой Галей по берегу моря, прислушиваясь к его глухому дыханию. Жена знала, что предстоит мне завтра, но ни она, ни я сознательно разговора на эту тему не затевали…
…Утром проснулся от стука дождевых капель….
Сеет мелкий осенний дождь. Но делать нечего — надо ехать.
Попрощавшись с женой и поцеловав спящую дочку, двинулся на аэродром…
… Принимаем решение лететь. Надеваю свои летные доспехи, пристегиваю парашюты, иду к вертолету, торопиться не надо: важно ничего не забыть.
…Сажусь на свое сидение, запускаю двигатель и раскручиваю лопасти.
Взлетаю вместе с вертолетом и самолетом сопровождения. Рядом со мной, на правом сидении, сидит «Иван Иванович» — деревянный манекен.
…Вот и набрана заданная высота. Выхожу на боевой курс. Включаю автопилот, нажимаю кнопку «отстрел». В запасе 14 секунд. Я над расчетной точкой. Все готово! Я переваливаюсь за борт и быстро выдергиваю кольцо парашюта. Вижу, как втулку вертолетного ротора заволокло дымом и сверкнуло пламя взрыва. В то же мгновение синхронно отделились все четыре лопасти винта вертолета, и он, перевернувшись, ринулся к земле. Все это я наблюдаю, вися на стропах парашютного купола.
…Земля. На ней горят остатки нашего вертолета. Он честно отслужил свой вертолетный век и погиб во имя науки.
Мои возвышенные мысли прерываются довольно сильным ударом о жесткую землю. И хотя встретила она меня не гостеприимно, — все же это родная земля и я снова ощущаю ее твердость».
* * *
— Мама, а почему мы сегодня не идем на пляж?
— Сейчас, Галя, сейчас, пойдем…
Как я не люблю, когда она такая! Смотрит непонятно куда! Плачет почему-то…
— Ну почему же все-таки мы не идем на пляж?
Высокий железный забор. Мы с мамой заходим в узкую калиточку. Здесь я еще не была. Интересно, что это за дом? Такой необычный! Толстые стены, решеточки на окнах, резные двери. А крыша круглая и золотой крестик наверху. Мы с мамой заходим внутрь. И сразу — тишина, покой. Как будто кто-то большой- большой обнял меня за плечи. Мы с мамой стоим долго. Я не смотрю на нее. Знаю, что она, как всегда, плачет. Уходить отсюда не хочется. Здесь все такое необычное! Мама берет меня за руку:
— Пойдем, Галя!
… А вечером эти противные взрослые так рано укладывают меня спать, а сами там веселятся и папа там с ними. Ну ладно, ладно, папочка, вот уж завтра никуда тебя не отпущу! Поплывем с тобой далеко-далеко в море….